Читаем без скачивания Глубина [сборник] - Сергей Лукьяненко

— Он вовсе не злой, — говорю я Неудачнику. — Он просто нетерпеливый.

— Я никого не обвиняю, — соглашается Неудачник.

— Тогда уходи, — прошу я. — Самое время.

110

Он очень долго смотрит на меня, тот, кто пришел в глубину в обличье Неудачника. Словно хочет рассмотреть мое настоящее лицо, понять, что я чувствую сейчас.

— Ты обижен? — спрашивает он наконец.

— Нет. Расстроен, но это совсем другое.

— Я боялся, что ты обидишься. Ведь я разбил твою мечту.

— Какую?

— Ты мечтал, что виртуальность изменит мир. Сделает его чище. Даст людям доброту и силу. Терпел то, что возмущало тебя, улыбался тому, что раздражало…

Неудачник протягивает руку, кладет на наши с Викой сцепленные ладони.

— Ты верил в миг… один-единственный миг, искупающий все грехи и ошибки. Я убил эту веру.

Мне даже смешно слушать его слова. Неужели он и впрямь так считает?

Неужели я так думал?

— Не в глубине дело, Неудачник, — говорю я. — Не в этой глубине.

Он кивает.

— Помнишь зеркальный лабиринт, Леонид?

Конечно, помню…

— Глубина дала вам миллионы зеркал, дайвер. Волшебных зеркал. Можно увидеть себя. Можно глянуть на мир — на любой его уголок. Можно нарисовать свой мир — и он оживет, отразившись в зеркале. Это чудесный подарок. Но зеркала слишком послушны, дайвер. Послушны и лживы. Надетая маска становится лицом. Порок превращается в изысканность, снобизм — в элитарность, злоба — в откровенность. Путешествие в мир зеркал — не простая прогулка. Очень легко заблудиться.

— Я знаю…

— А я и говорю с тобой лишь потому, что ты знаешь. Я тоже хотел бы стать твоим другом, Леонид.

Он грустно улыбается, прежде чем добавить:

— Но это была бы очень странная дружба…

— Чужой и русский — братья навек? — интересуется Вика.

Значит, Неудачник не убедил ее. Ни в чем. Для нее он — человек, хитрый хакер, морочащий всем голову…

Мне невесело. Но я говорю:

— Я не спрашиваю, кто ты. Веришь, нет, но мне это — все равно… Пришелец со звезд или из другого измерения, машинный разум… Но ты все равно знаешь больше, чем мы. Скажи, что будет?

— Смотря в какое зеркало смотреть, дайвер.

— Тогда я буду выбирать, Неудачник. Очень придирчиво. А теперь — уходи.

Он отводит руку от наших ладоней.

Секунду ничего не происходит. Потом стена за его спиной начинает гнуться, скручиваться в воронку.

Неудачник делает шаг назад. В сияющий туннель, уходящий в непознанное. К голубому солнцу, под которым вьются оранжевые ленты. В свой мир.

Его тело дрожит, расплываясь. Каскады разноцветных искр срываются с кожи. На мгновение мне кажется, что я вижу — вижу того, кто приходил в наш мир.

Но скорее мне просто хочется дать чуду имя.

— Помни нас… — говорю я вслед уплывающим бликам света. — Помни такими, какие мы есть…

Дом начинает подрагивать. Стены становятся прозрачными, потом — бледно-зелеными, потом — кирпичными, потом — бумажными. Потолок уползает вверх и выгибается куполом. Пол превращается в зеркало, свет в окне проходит все части спектра и выжигает на бумажной стене наши силуэты.

Квартира превращается в огромный зал, словно все направления растянули на порядок.

Туннель медленно сужается, но еще можно успеть. Прыгнуть вслед Неудачнику — и увидеть, откуда он пришел. Сорвать с чуда маску.

— Леня, что это?! — кричит Вика.

— Информация, — отвечаю я. По квартире начинает гулять ветер, на подоконнике зацветает в горшке комнатный гранат, стопка компакт-дисков на полке принимается наигрывать все песни одновременно. — Он качает информацию! Уносит все то, что узнал!

Сквозь нас несутся полупрозрачные тени. Пробегает Алекс с винтовкой наперевес, проносится, перебирая лапами, монстр-паук, уходит в туннель та придуманная семья, что мы спасли в «Лабиринте». Вращаясь, как пропеллер, пролетает исполинское дерево, семенит хоббит с испуганной мордочкой, огромными прыжками шествует летающий охранник Человека Без Лица с огнедышащим ракетным ранцем за спиной.

Потом проходим мы с Викой. Взявшись за руки.

— Помни нас… — повторяю я. — Помни…

Туннель начинает сужаться, словно диафрагма фотоаппарата. В последний момент в него протискиваются, хлопая крылышками, летающие тапочки Компьютерного Мага.

И комната становится прежней.

— Я все равно не верю, что он — чужой, — говорит Вика. Неуверенно, но упрямо. — Если он хороший хакер, то мог все это…

Она замолкает, когда я обнимаю ее за плечи.

— Не надо, Вика, — прошу я. — Он ведь ушел. Навсегда. Теперь не обязательно спорить. Теперь можно и верить.

На улице шум, на улице — обмен мнениями. Видели они хоть что-то из того, что открылось нам? Все равно. Глубина породила новую легенду.

— Он ушел, но мы остались, — говорит Вика. — И за тобой — охота.

Киваю, осторожно размыкая наши объятия. Подхожу к окну, смотрю вниз. Человек Без Лица по-прежнему неподвижен.

— Дайвер Леонид тоже должен уйти, — соглашаюсь я.

— Ты будешь грустить по своему дому? — спрашивает Вика. Как здорово, когда не нужно ничего объяснять.

— Чуть-чуть. Как по трехколесному велосипеду.

Я возвращаюсь к ней, обнимаю. Ее губы находят мои.

И это — то, что уже никогда не уйдет.

Глубина… — молча зову я.

Дом снова вздрагивает, когда в далеком Минске прокатный сервер получает команду. Магнитная головка скользит по диску — стирая.

Оборот — исчезает первый этаж со скандальным пенсионером. Оборот — шестой этаж с тихим графоманом, оборот — десятый этаж с коллекционером виниловых пластинок.

Оживает мой компьютер, и меркнут стены квартиры. Я не смотрю на стол, но знаю, что на дисплее нарисованная Вика улыбается мне — в последний раз. Программы не грустят, когда их стирают. Грустят люди, но у меня нет другого выхода. Если заблудишься в зеркальном лабиринте — бей зеркала. Выходи на свет…

Толпа разражается криками, когда мой дом тает в воздухе. Бедолаге Джордану еще придется доказывать, что это не его работа.

Мы плывем над Диптауном, обнявшись и глядя друг другу в глаза.

— Здорово… — шепчет Вика.

— Я и сам не знаю, как это делаю…

— Не знаешь, как целуешься? — удивленно спрашивает она.

…Нет, никогда я женскую логику не пойму.

Возле супермаркета, на стыке украинского и прибалтийского кварталов, я нахожу тихий закоулок: между телефонными будками и фонтаном. Оттуда мы и выходим. Правда, не сразу.

— Ты стираешь свои следы? — интересуется Вика.

Молча киваю.

— Надеешься, что тебя не найдут?

— Попробую. Может быть, они смогут вычислить город… но и то вряд ли. Лучше, чтобы не узнали даже этого.

— А мне ты можешь довериться?

— Санкт-Петербург, — говорю я. Очень хочется услышать в ответ, что мы земляки. Но Вика морщится.

— Питер… Леня, подожди меня здесь, ладно?

Я жду. Она убегает в супермаркет, а я еще раз тянусь к минскому серверу, проверяю, не осталось ли хоть какого-то следа. Потом прохожусь по всем запасным адресам, даже по тем, которые никогда не использовал, — и бью их, безжалостно выскребая информацию отовсюду. Со стримеров и магнитооптики, накопителей Бернулли и оптических дисков. Самым последним я чищу винчестер своего интернетовского провайдера. Все. Теперь — я никогда не входил в глубину.

Вика возвращается.

— Представляешь, в очередь попала, — смеется она.

— Срочные покупки?

— Одна покупка.

Она взмахивает перед моим лицом предусмотрительно сложенным авиабилетом. Я вижу лишь, куда она собралась.

— Утром свободен?

— Ты ведь летать боишься.

— Что поделаешь, ехать долго… Ты встретишь меня?

— Какой рейс?

— В десять утра жди у справочного.

Маленькие игры в самостоятельность… я могу сейчас дотянуться до авиакассы в супермаркете и узнать, кто и откуда брал билет в Питер.

Но я, конечно, этого не сделаю.

— Как я тебя узнаю?

Вика дергает плечиками:

— Посмотрим. А как я узнаю тебя?

— У меня в зубах будет красная роза, — мрачно сообщаю я.

Я прекрасно понимаю Вику. Одно дело — полюбить друг друга в виртуальном мире. Другое — встретиться наяву. Страшно говорить о себе.

Не знаю, хватило бы у меня смелости первому предложить встречу.

— Тогда в десять у справочного, — решает Вика. — Попытаемся не обознаться?

— Попробуем.

— Я пойду? — полуспрашивает-полусообщает она. — Надо собраться…

— У нас уже холодно, — предупреждаю я.

— И у нас тоже…

Вика делается полупрозрачной и рассыпается ворохом искр. Красивый у нее выход из глубины.